– Как выжить музею в условиях недостаточной государственной поддержки? 

– Да, выживать очень сложно, и это удается сильнейшим. Касается это каждой отрасли культуры в частности и всей жизни в целом. Поэтому одним из инструментов политики нашего музея является привлечение заведомо успешных коммерческих проектов. Но не только, для того чтобы заработать. Благодаря этим проектам у нас появляется больше возможностей для реализации «социальных проектов». В моем понимании, 30% выставочных площадей должны работать на получение прибыли; 70% пространства должно служить прямой цели музея – популяризации истории, культуры и образования в музейном пространстве. Когда эти пропорции будут соблюдены, все будет очень хорошо. Надеяться только на государственный бюджет мы не можем.  

Культура оказывает огромное влияние на экономическое развитие региона или территории. Не надо далеко ходить за примерами. Когда после реставрации открылся замок в Несвиже, город стал культурным центром, о нем заговорили. Возникла потребность развития сферы общественного питания, производства сувенирной продукции, гостиничного бизнеса. Это все повлекло за собой создание новых рабочих мест. Один культурный объект создал культурный мегаполис и дал толчок развитию экономики.

– Есть ли новое восприятие музейного пространства, и в чем оно заключается? 

– Музейное пространство и посетитель должны играть как актер и зритель, заинтересовывать друг друга. Поэтому для создания музейных выставочных проектов сейчас довольно часто приглашают театральных художников и режиссеров. Посетители музея – зрители. И если те, кто создают новые экспозиции, смогут достичь тонкого контакта между главным героем и зрителем, выставка будет пользоваться успехом.

Прошло то время, когда можно было просто развесить картины на стены и ждать потока посетителей. Да, есть имена, известные и «попсовые», но я считаю, что и без громких имен можно создать очень интересные проекты.

Музеи в Минске очень разрозненны, каждый пробует «тянуть одеяло на себя». Это большая ошибка. Я считаю, что должно быть единое музейное пространство, в котором посетитель чувствовал бы себя комфортно. Особенно в выходные дни – пришел, познакомился с художественной вставкой, с историческими проектами, современным искусством. Такие перемещения в музейном пространстве могли бы переломить сознание людей, разрушить стереотип о том, что поход в музей это что-то сверхъестественное.

– Но если во всем ориентироваться на зрителя, нет ли опасности снижения уровня музейных проектов?

– Наоборот, это очень тонкая и сложная работа, которая включает в себя и психологию, и драматургию. Люди приходят в один и тот же музейный зал, и с каждым новым проектом видят его в абсолютно другом свете. Пока есть понимание, что «сделать выставку» – это значит, привести предметы и ровно их расставить. Мы очень сильно все упростили. Культура – это непросто и нелегко.

Да, современное искусство сейчас модно. Люди приходят, смотрят… Но очень небольшой процент понимает. Остальные идут, потому что это модно и больше ничего. Идут просто, чтобы сказать, что они были на этой выставке.

Музей не должен быть элементом разового посещения. Выставка, экспозиция, музейный проект должны сработать так, чтобы человеку захотелось идти дальше, самому узнавать новое, погрузиться и самостоятельно изучить тему, а в процессе – обращаться в музей за уточнениями. Пока у нас зритель есть, а стремления вникнуть – нет.

Вообще из моего лексикона слово «выставка» постепенно исчезает. Мне было бы обидно, если бы мне сказали «мы пришли к вам в музей на выставку». Мы должны стремиться создавать проекты, комплексные и сложные.

Мне приятно, когда люди приходят в музей и находятся здесь хотя бы два часа.

Вот пример: когда мы первый раз привезли в музей работы Пикассо и Дали… Я не хочу никого обидеть, но 60-70% посетителей приходили только, для того чтобы «отметиться», сделать check in в социальных сетях и доложить друзьям, что «были на Пикассо-Дали». Только для имиджа, а не из-за внутренней потребности. Спросите, что человек вынес с этой выставки? Не надо ходить в музей ради имиджа, надо ходить для самообразования.

– Какие новые профессии должны появиться в музее? 

– Мы стремимся к тому, чтобы на смену экскурсоводам в музее работали специалисты, ориентированные на диалог с группой, – музейные педагоги. Узкопрофильные сотрудники во взаимодействии с посетителем сейчас уже не нужны. Свою работу с аудиторией мы видим только в диалоге, ни коем случае не в однозначном научном монологе. Абстрагированный рассказ с указкой в руках – это далекое прошлое.

Любой музей – это имидж страны. Поэтому люди, которые здесь работают, должны быть образованными, владеть иностранными языками, разбираться в мировой культуре и психологии. Те, кто занимаются созданием экспозиций, должны иметь утонченный вкус и владеть новыми технологиями.

Мы уходим от традиционного понятия «смотрителя зала». В залах нашего музея сейчас работают консультанты. Так мы стараемся объяснить посетителям то, что они видят. Ведь самое главное, чего не хватает сегодня музею, – двухстороннего диалога между теми, кто создает музейные экспозиции, и зрителями.

– Есть мнение, что главное в музее – это фонды и сохранность экспонатов… 

– К сожалению, и сейчас у музейщиков есть такие убеждения: главное – сохранить и самим для себя предмет изучить. Из-за этого люди потеряли интерес к музею. По этой же причине экспозиции «стояли» по 15-20 лет, и в музее ничего не менялось. Наиболее ценные экспонаты не выставляли. Конечно, есть очень ценные экспонаты, которые надо оберегать и бережно хранить. Но их надо выставлять, чтобы люди их видели. А так мы хвастаемся, что у нас 500 тыс. экспонатов, а люди спрашивают: так, где же они? почему мы их не видим? Мне как-то удается переломить эту ситуацию и убедить хранителей быть более открытыми к диалогу. Наши фонды активно выставляют и за границей, и внутри страны. Но такая профессиональная беда есть, и я думаю, пройдет еще не одно поколение, пока мы ее преодолеем.

– Какие приемы, новые методы технологии вы используете или планируете использовать, для того чтобы показать историю? 

Я считаю, что историю хорошо показывать через конкретные события, личности или явления. Например, мы сейчас показываем историю Беларуси через историю развития торговли на землях Беларуси. Торговля – отдельная тема, но история торговли и история земли – это две части одного целого. Также мы планируем новый проект об истории денег в Беларуси.

Планируется совместный проект Исторического музея РБ с ТВ-каналом «Беларусь 3». Идея телевизионной программы в том, чтобы рассказывать об исторических эпохах на основе одного музейного предмета. Это очень правильный подход, на мой взгляд. Артефакты для передачи предоставит фонд нашего музея. Я думаю, что эти ТВ-программы будут достаточно интересными. Мы должны уйти от сухости от однозначности.

Мы воспитываемся всегда на определенных попсовых именах, образах и к ним стремимся. Не факт, что эти образы несут в себе какую-то высокую культуру. Поэтому сейчас самая главная задача – изменить восприятие культуры. Но это вопрос не одного года и поколения.

Культура – это сфера, где надо думать. Пока люди приходят к нам «смотреть картинки». Может быть, в этом есть и наша вина, музейщиков. Мы не успеваем за темпом современного мира и не подаем информацию в том формате, в котором потребитель хотел бы ее получить.

Мы представляем экспонаты для витрин со сменными экспозициями в главном офисе и филиалах крупного банка, одного из спонсоров музея. При комплектации этих витрин мы учитываем пожелания банка, внедряемся в это несвойственное нам музейное пространство. Ведь музей – это не только здание. Люди должны видеть то, что связано с нашей историей.

Хотелось бы освоить дворовую территорию музея. Человеку, которому сложно переступить порог самого музея, возможно, будет интересно заглянуть во двор, поинтересоваться, что там происходит, и потом прийти в музей. Мне хочется, чтобы через такие действия возникала естественная потребность посетить музей – не по указанию и не по разнарядке школы или профсоюзов. Для меня гораздо важнее, когда в двери музея входит одиночный посетитель. Если таких посетителей много – значит, музей востребован.