– Что такое «креативная индустрия», существует ли она в Беларуси?

– Любой человек, который занимается творчеством, понимает, что все начинается с креатива. «Индустрия» – в этом я почти ничего не понимаю. Индустрия, может, это связано с серьезной промышленностью и продуктами дизайна.

– Но вы как раз дизайнер…

– Как раз, может быть, и нет. Кто такой дизайнер? Это человек, который, находясь в тесном контакте с производством, пытается внедрить новую эстетику. Например, производят какой-то материал, но он немодный. Дизайнер может вдохнуть в него новую жизнь. Дизайн помогает вспомнить о том, что есть забытые материалы, и внедрить их. Упростить отношение к предметам. Это произойдет, если удастся найти новую идею. Задача дизайнера – повлиять на людей, на их мышление и изменить его. Там, где есть предприятие, там должен быть дизайнер. Вообще, я не теоретик.

– Вы сказали, что вы не дизайнер, а как вы себя бы назвали?

– Сейчас мне уже все равно. Я оканчивал «дизайн», там «ставили мышление», но это никому не пригодилось. Возможно, только те, кто уехали, и попали, например, в автомобильную индустрию, реализовали себя. Ведь по сути дела, дизайнер – это профессия для промышленности. Дизайнер без промышленности, без предприятия, также как и предприятие без дизайнера, существовать не может. Для работы дизайнера на предприятии должны быть экономические возможности, средства на изменение линии, например. Когда-то на Минском заводе холодильников я пытался участвовать в одном проекте… Но тогда применить там что-то новое было невозможно.

– В чем была трудность?

– Невозможно было изменить ни цвет, ни форму. Завод был просто сборочной линией. Возможно, сейчас уже все по-другому и завод изменился, но тогда было так. Для сотрудничества с дизайнером должно быть желание и финансы. Надо уметь смотреть вперед. Это только для тех людей, которые смотрят в будущее.

– Что важнее для дизайнера – красота, эстетика или функциональность?

– Дело не в красоте, а в том, чтобы было так, как надо и то, что надо. Эстетика и красота – это абсолютно разные вещи. Знаете, есть такое выражение «искусство спасет мир от красоты»… Мышление подходит к какому-то рубежу. Это надо словить, «поймать звезду», и предмет из роскоши становится потребительским.

– Приведите примеры, когда предметы роскоши становятся предметами массового рынка?

– Например, автомобиль, компьютер – раньше они были роскошью, а сейчас есть у каждого.

– Какие проекты в области дизайна могли бы быть востребованы сегодня в Беларуси?

– Не время говорить о дизайне, когда промышленность стоит. С другой стороны, я знаю, что хорошие дизайнеры пытались попасть на производство и что-то изменить. Но пока это не возможно.

– Ваши работы становятся модными и трендовыми. Как у вас это получается?

– Не только мои. Много молодых дизайнеров, которые классно работают. То, что я делаю, возможно, по инерции становится модным. Когда человека немного знают, к нему есть интерес. Но это абсолютно ничего не меняет. Удача художника зависит от случайности. Есть художники, которые очень хорошо продаются, но на самом деле художниками не являются. Они так называют себя, пытаются работать в старой манере, не получив школы. Думаю, что дело в том, как тебя подадут, «распиарят» и сможешь ли ты выстроить коммерцию из этого. Я не знаю ни одного хорошего художника, который бы «распиарился». Чаще всего «раскручиваются» посредственные.

– Вы сам прилагаете усилия, чтобы повысить свою популярность?

– Конечно, нет. Это глупо, я не умею это делать. Дело в том, что art у нас в стране не является рынком. Соответственно, нет людей, которые бы меня продвигали.

– Вы были бы заинтересованы в сотрудничестве с арт-менеджерами?

– Возможно, да. Но, по-большому счету, мне все равно. Я не перестану работать.

– Вы не думаете, что вызов для современных художников – это не только уметь создавать продукт, но и продавать его?

– Создавать и продавать одновременно – это большая редкость. Так никогда не было. Ты либо хорошо продаешься, либо хорошо работаешь. Пока что у нас так.

– Вы задумывались когда-нибудь об эмиграции? Хотелось ли вам уехать, и почему вы не уехали туда, где больше возможностей?

– Надо понимать, во имя чего вы уезжаете. Если бы мои работы там ценились, я был бы состоятельным человеком.

– Ну, все думают, что так и есть… 

– Я хочу разочаровать тех, кто так думает. Художник будет работать, независимо от того, зарабатывает он или нет. Иначе это не художник. Я делаю разные вещи. Сейчас это заказы по фирменному стилю, реклама, одежда. Для того чтобы у тебя купили работу – сначала ее надо сделать. По поводу эмиграции. Во-первых, у меня не было приглашения. Во-вторых, для художника важно место, где он мог бы работать. Иммигрировать можно лишь в крайнем случае, лишившись мастерской, например. Но я никогда об это не думал. Что менять? Люди уезжают не от хорошей жизни. Эмиграция – это огромный стресс. Я получаю пенсию, хотя, для того чтобы оплатить месячную аренду мастерской, надо четыре моих пенсии… Люди в праве сами распоряжаться своей судьбой. Даже те, кто уехали, у кого получилось там заработать, они все равно, рано или поздно возвращаются.