Какие основные тренды и тенденции сегодня в 2019-м в искусстве и культурном менеджменте?

Демченко: Последние годы тренды часто глобально не менялись. Среди актуального, прежде всего, работа с темами инклюзии и мультикультурности. Но в Украине сейчас такая политическая ситуация, что мало кто рискует заходить на территорию мультикультурности.

Минкин: Я думаю, надо учесть три уровня, которые существуют в культурном менеджменте. Первый - уровень культурной дипломатии. Это так, как нас видят, и как мы хотим, чтобы нас видели. Второй - инновационный, когда мы развиваем и ищем что-то новое. Третий - локальный уровень, где культура является едва ли не единственным инструментом связи в сообществе. Отсюда и вытекают тенденции. Искусство поднимает вопросы, которые часто не могут поднять политики или общественные деятели. Прежде всего, это экологические вопросы. Сейчас многие художники вплетают природу в визуальное искусство. Также среди тенденций - это искусство и права человека, в частности гендер, социальное неравенство, красота и уродство.

Как менялись тенденции?

Демченко: Лет 10 назад украинское искусство и культурный менеджмент переживали определенный этап формирования, в котором больше были ориентированы на себя: люди пытались определить, какие темы интересные или наиболее важные для украинского общества.

Сейчас, несмотря на войну, которая актуализировала внутренний диалог разных частей украинского общества, мне кажется, что Украина находит себя в мировом контексте, то есть у нас все больше контактов с другими странами. Это процесс нашего медленного встраивания в европейский контекст.

Минкин: В искусстве мы однозначно взяли курс на евроинтеграцию. Мы начинаем говорить на одном языке с европейцами, а не с русскими или центральной Азией. На Украину сейчас очень многие равняются. Почему-то при разговоре с людьми я встречаю такие фразы как «Культура у нас в упадке». Я считаю, что в Украине сейчас золотой век культуры и искусства в частности. И все постсоветские или тоталитарные страны смотрят на Украину как на феномен, где культура меняется и меняет.

Насколько тренды устойчивы? От чего это зависит?

Демченко: Глобальные векторы культурного менеджмента довольно устойчивые и постоянные. Однако, могут меняться методы или конкретные углы, под которыми художники смотрят на проблему. Например, в этом году тренд - это дополненная реальность. Если у тебя есть VR-очки, значит, у тебя классный проект. Но это лишь метод. Общие темы, которые эти проекты поднимают, остаются примерно постоянными, потому что Украина не нашла ответов на еще очень много существенных вопросов.

Минкин: Сейчас определенности не существует, и тренды очень трудно прогнозировать. В Украине в определенный момент художники открывают новые направления. Это не значит, что их не было, а то, что художники начинают осознавать, что это тоже проблема. Например, гендерное неравенство или дискриминация по отношению к другим групп и ксенофобия. В определенный момент вырастает поколение, для которого это становится ценностью. Тогда и формируются тренды.

Как с этими трендами взаимодействует культурный менеджер, способствуют ли они его работе?

Демченко: Конечно, способствуют. Хороший культурный менеджер всегда находится в поиске инструментов. Эффективный, но не очень этический культурный менеджер посмотрит, что сейчас модно, и использует это для конкретной грантовой программы. Но потом грант изменится, и он забудет ту тему. Люди, которые последовательно работают со своими темами, будут использовать тренды как помощь для своей цели.

С какими трудностями сталкиваются культурные менеджеры?

Демченко: Наш культурный менеджер борется с недостатком знаний. Даже те, кто работает круто, преимущественно учились на собственном опыте. У нас нет хорошего образования для культурных менеджеров. В Киеве есть несколько инициатив, которые что-то делают, но это мало влияет в целом.

Другая проблема - украинские культурные менеджеры плохо взаимодействуют, почти все играют в игру с нулевой суммой, то есть «если я выиграл, кто-то должен проиграть». Это следствие конкуренции за ограниченные ресурсы.

Третья проблема - недостаток понимания важности коммуникаций. У нас есть много хороших проектов, которые делают какие-то хорошие локальные вещи, но совершенно не умеют и не хотят коммуницировать. Поэтому зерно полезного из того, что они делают, теряется.

Минкин: Если мы говорим о локальном уровне, то это - отсутствие ориентации на результат, а ориентация на процесс, когда постоянно что-то надо делать, в частности, потому что нужно зарабатывать деньги, быть заметным. Это - вызов для людей. Но самая большая проблема - разрозненность.

Культурный менеджмент в Украине отличается чем-то от мирового?

Демченко: Многие говорят о том, что наш культурный менеджмент плохой. На самом деле, он уже не так сильно и отличается. Я много работала с Германией, сейчас я много работаю с другими европейскими странами. Многие проблемы, с которыми они сталкиваются, почти идентичны с нашими. Только в них немного проще, потому что больше доступа к образованию, институты чуть больше институционализированны, возможно, государство предоставляет больше возможностей финансирования. Но не настолько больше, чем нам кажется. Нам кажется, что в них все лежит на тарелочке. На самом деле, когда встречаются культурные менеджеры низового уровня из Украины и Германии, то хором начинают обсуждать, что «денег нет», аудитории плохие, городская власть плохая, все плохо, что делать? Поэтому я очень люблю проекты, где встречаются представители разных стран, так как украинцы оперативно избавляются от комплекса неполноценности и начинают видеть, что не все потеряно.

Минкин: В Украине не умеют дружить, а особенно не умеют строить партнерства. Поэтому здесь до сих пор не создаются ассоциации, действующие объединения художников и культурных менеджеров. Было несколько попыток, но большинство до сих пор не готово. И эта атомизация сектора - характерная черта, которая очень нас тормозит.

Что нужно делать, чтобы повышать уровень культурного менеджмента?

Демченко: Прежде всего, учить английский язык. Язык очень сильно определяет доступ к информации и угол зрения. Если вы используете только то, что есть в доступе на родном языке, к сожалению, ваши руки связаны. У нас пока нет системного образования, но если вы знаете английский и определите для себя как приоритет искать новую информацию и новые подходы, вы сможете уже чуть больше, чем могут другие. Это не решает глобальную проблему, но самообразование сейчас является единственной основой. Также учиться можно не только в интернете благодаря английском языке, но также и со своими коллегами, которые работают в Украине или в других странах. Для этого надо избавляться видения “все враги и все хотят тех же грантов, которых хочу я”.

Минкин: Это работа внутренняя. Прежде всего, нужно поверить в то, что другие люди не хотят тебя убить, оскорбить и бросить.