Расскажите, пожалуйста, с чего началась деятельность ЦНЭИ, и как получилось, что первая же выставка была организована на основе Open Call?

В Советском Союзе не было опыта работы в формате Open Call. В ЦНЭИ эту практику внедрили наши основатели Сониа и Эдуард Паласаняны, которые являются носителями американской культуры управления в сфере современного искусства. В конце концов, этот формат идеально соответствовал целям и задачам центра — поиск армянских художников, занимающихся современным искусством, обеспечение площадки, где эти новые имена смогут набраться опыта, с помощью обмена опытом утвердиться, укрепить свой образ мысли и двигаться вперед. Другими словами, в контексте наших внутренних приоритетов просто не было другого варианта. Особенно в первые годы, в начале 90-х нашим основателям важно было понять — кто есть кто, каков потенциал в сфере современного искусства в Армении и т. д. Конечно, до этого авангардное искусство присутствовало в Армении, существовал Музей современного искусства, но были также художники, которые не вписывались в принятую парадигму. В 1996 году был организован Первый ежегодный фестиваль альтернативного искусства ЦНЭИ, целью которого являлся поиск новых имен. С самых первых выставок у нас и утвердилась традиция организации художественных мероприятий на основе Open Call.

Основным требованием к этому формату является обеспечение его открытости, то есть существует проблема информирования как можно большего числа артистов. Как вы решали эту проблему тогда и как сейчас?

В 2000-х годах мы стали свидетелями значительных культурных изменений в сфере коммуникации. Интернет нам очень помог и продолжает помогать. До этого объявления распространяли по внутренним артистическим каналам. К сожалению, мы никогда не получали поддержки от властей.

Можно сказать, что культурная революция у нас не состоялась, и наши учебные заведения продолжали действовать в соответствии с советским менталитетом. Современное искусство, которое мы стараемся представить, осталось в андерграунде. Конечно, авангарду полагается там быть, но подход, согласно которому ЦНЭИ антинационально, является центром империалистических идей, местом для неудачного искусства — совсем не помогал. После социального реализма была создана фальшивая идея национальности, с помощью которой пытались объяснить и проанализировать содержание искусства. Эти ложные идеи до сих пор пытаются донести до молодых художников. То есть, например, композиция объясняется наличием национального орнамента или другого элемента, а если его нет, то это подозрительно. Мы всегда боролись за аналитический подход в искусстве, за его ​​суверенитет и постепенно завоевывали репутацию. Если художник приходит сюда, он должен уметь общаться, быть готовым к самым изощренным дискуссиям и критике, находить ответы на вопросы.

Благодаря практике Open Call у нас появилась интересная возможность наблюдать, как наша молодежь представляет свободное общение, какие у нее страхи. Часто человек с высшим образованием не может просто изложить в свободной форме свою биографию, затрудняется заполнить заявку. По существу вся система — прямо или косвенно — работала против формата Open Call. Было сформировано общество, в котором все знали, что единственный способ добиться прогресса — это кумовство. При таких обстоятельствах, когда институт заявляет, что я открыл конкурс, обращайтесь, это пустые слова для потенциального кандидата. Ну он же знает, что необходимо найти знакомого, обходной путь, чтобы иметь возможность участвовать. Были проблемы и такого плана. До сих пор с нами пытаются связаться через разных знакомых, чтобы мы подтвердили тот или иной проект или самый простой Open Call. Решение этой проблемы в школах. Культура подачи заявок у нас все еще находится на начальной стадии развития.

Ввиду вышеизложенного, как вы обеспечиваете разнообразие, открытость, если уже на этапе регистрации у вас могут быть потери по техническим причинам?

Что мы делаем? Мы приглашаем куратора, который ведет весь проект. Он выбирает, кто из художников может участвовать в выставке, чьи работы соответствуют кураторскому тексту. И мы никогда не пытаемся повлиять на выбор куратора. Наша задача — помочь в установлении диалога между куратором и художником.

В конце концов, мы — институт современного искусства. Потребитель этого направления искусства всегда малочислен в любом обществе. В случае с предыдущим режимом мы были обязаны защищать и гарантировать жизнеспособность этого поля и предоставлять возможности для проявления любому актуальному художнику. Наша борьба была против систематического пренебрежения. В определенном смысле нам пришлось пожертвовать публичностью. Конечно, это привело к некоторой маргинализации. Сейчас ситуация изменилась, и мы начали пересматривать наши стратегии.

Насколько зависит продвижение современного искусства и внимание к нему от существования институтов, таких как Центр новаторского экспериментального искусства?

Мне кажется, что популяризация современного искусства — это не только функция институтов. Это должна делать власть, должен быть вектор государственной политики. Мы отметили 15-летие, 20-летие, 25-летие, и если за это время министр культуры страны ни разу не появился у нас, это что-то да значит.

Те, кто определяют культурное поле страны, всегда были осторожны с представленным здесь искусством. Потому что часто оно не только ново по форме, но и критично, затрагивает социально-политические проблемы, происходит из понимания свобод. Люди не понимали, что искусство не является чем-то отрезанным от общественной жизни, оно может быть политически мотивированным и критическим. Это не воспринималось. Гораздо легче судить об академическом, классическом искусстве, которое легче и понять, и оценить.

Я бы связал развитие любого общества с отношением правительства ко всем проявлениям современного искусства. Если оно в диалоге с современным искусством, то оно действительно чувствует время и требования времени. Отрицание аналитического взгляда актуального художника говорит о закостенелости. Современный художник — это не тот художник, который сидит в своей студии и пишет маслом. Это человек, который генерирует, анализирует, получает и передает идеи с помощью различных методов, и не прислушиваться к этому человеку — тупиковый путь для власти. А поскольку наше общество долгое время держали далеко от аналитического поля, то винить широкие слои общества тоже нельзя. Теперь, конечно, мы должны попытаться популяризировать этот язык, чтобы привлечь более широкие слои к общению с современным искусством.

Какую роль вы играете во взаимоотношениях куратора и художника?

Наши дела с куратором заканчиваются с утверждения кураторского текста. В отношениях куратора и художника у нас только консультативная позиция. Могут иметь место столкновения между двумя креативными людьми — идеологические, практические, относительно площадки, деталей и так далее. Мы можем только советовать. Как институт мы никогда не можем выступать в этих отношениях в качестве административного ресурса.

И как куратор координирует отношения с отсутствующим художником?

Это тоже очень индивидуально. Если куратор принимает работу для выставки, он обязан знать досконально, какие требования предъявляет художник к размещению своей работы — местоположение, освещение и прочее. Эта ответственность полностью лежит на кураторе. Если у него или у нее есть иное мнение о предмете или содержании, он должен обсудить все с автором работы. Они должны прийти к согласию, потому что в итоге оба они одинаково заинтересованы в том, чтобы представить работу и выставку в наиболее выгодном свете. Иными словами, бессмысленно преследовать какие-либо другие мотивы. Но право последнего слова принадлежит художнику. Если координатор или художник проявляют крайнюю принципиальность, то институт может сыграть свою роль и должен гарантировать соблюдения прав художника. Но мы не сталкивались с такими случаями. Проблема в основном связана с местом. В этом случае мы пытаемся договориться с другими артистами, и всегда находится компромиссное решение.

Чем для художника интересен формат Open Call?

Если это начинающий художник, то понятно — возможность выставиться. Во всех остальных случаях — это кураторский текст. Когда в предложенной концепции художник видит совпадения со своим подходом, со своим видением вопроса и он хочет прокомментировать текст, дать свою трактовку.  

Что важно — работа была создана специально для конкретной выставки или это старая работа, которая, по мнению куратора, соответствует концепции?

Это не обязательно, но желательно, чтобы рождались новые работы. Куратор может построить концепцию выставки вокруг вдохновившей его конкретной работы и тем самым инициировать рождение новых работ. Произведения современного искусства универсальны, как правило, они не вписываются в какую-то одну концепцию и могут быть представлены на разных выставках. Мы призываем художника приносить новые вещи. Тем самым мы становимся богаче, да и сам художник должен быть заинтересован в создании новой работы. Но, конечно, это не обязательно.