О проекте

Международный проект «Сергей Параджанов – сновидение ХХІ века»: 6 лет работы, выставки в Национальном музее Тбилиси и Музее сновидений в Киеве с участием более 30 авторов, 3 мультимедийные инсталляции, 2 фестиваля во Львове, международная резиденция и издание книги. Проект продолжается.

Куда не ткнусь – везде Параджанов

Я родилась в Тбилиси в 80-м году, в начале нулевых переехала в Киев. Первое столкновение с личностью Сергея Параджанова случилось, когда я сняла квартиру возле киностудии им. Довженко. Сосед как-то спросил меня: «А знаете ли вы, в какой квартире живете?» Отвечая на свой вопрос, он стал перечислять разных киношников, которые тут гостили, и сказал, что даже Параджанов несколько раз ночевал. Тогда мне эта фамилия мало о чем говорила. Но вскоре стало происходить невероятное: со всех сторон ко мне приходили рассказы, вещи и воспоминания от людей, которые были связаны с его жизнью и творчеством. Киев, Коктебель, Тбилиси… Эта история наполняла меня годами. В какой-то момент ее стало так много, что удержать внутри было невозможно. Я стала думать над формой, которую можно было ей придать, – не фильм же снимать… Так и возникла идея создать свою интерпретацию творчества великого мастера.  

Идея – ничто

Итак, идея. Она может быть для проекта всем, и в то же время – ничем. Важно, как ты с этой идеей готов работать. Я решила создать инсталляцию-коллаж в пространстве нашего Музея сновидений. Концепция родилась сама собой: «Сергей Параджанов – сновидение XXI века». Мне было интересно исследовать, как сегодня мы воспринимаем Параджанова, как он теперь нам снится, грубо говоря. Сновидение – это всегда какие-то переработанные образы, это прошлое. Параджанов уже есть в наших сегодняшних грезах, в том, как мы мыслим, о чем-то говорим и что делаем. Весь этот «параджановский миф» был и остается благодатнейшим материалом для всевозможных поисков. То, о чем можно говорить, – поле непаханое, начиная от личности и творчества, заканчивая свободами и несвободами.

О кураторстве в Украине

У меня были большие надежды на то, что идея сможет получить финансовую поддержку. Но не было стратегии. После нескольких попыток привлечения денег в проект я поняла, что это не та сторона дела, с которой мне хотелось бы связываться. Все-таки я больше куратор, чем менеджер. Но перейти от менеджмента к кураторству в Украине крайне сложно, потому что это разделение абсолютно размыто. Часто можно услышать: «А зачем проекту куратор?» Вы представляете такую фразу в Западной Европе или в Штатах – «для чего куратор»? У нас нет отношения к куратору как смысло-созидателю. А это такая работа, которую невозможно измерить ни линейкой, ни цифрами. Ничем. Это совершенно особая деятельность, это жизненный опыт, это коммуникации.

И собственно говоря, никакие финансы в общем-то не нашлись. Кроме того, концепция выставки окончательно сформировалась осенью 2013 года. Это значит: все плохо, кризис и грядет Майдан. Но я уже успела осознать, что нахожусь в моменте, когда не могу опустить руки. Да, денег я не нашла, но все равно выставку сделаю. И, благо, конечно, что друзья и близкие меня в этом поддержали.

Культурная реанимация

Большую исследовательскую работу проделала моя сокуратор Татьяна Цвелодуб. Визуальной частью занялись художники-оформители сестры Мила Гайдай и Лилия Лукьянова. Подготовку и монтаж мы с командой закончили в январе 2014 года. Экспозицию составили арт-объекты, фотографии, кинопостеры, коллажи, ассамбляжи, артефакты ХХ века и ретроспектива фильмов – все, что удалось собрать. Открытие состоялось в феврале. Это был день, когда на Майдане не было ни стрельбы, ни новостей, только тревожная тишина.

Потихоньку стали приходить посетители. Даже телеканалы какие-то приехали. Понятно, что посещаемость выставки была низкая. Никакая реклама не сработала – люди боялись выходить из дома. Но те, кто приходили сюда из внешнего ужаса и погружались в эту выставку, просто находясь в зале 40 минут-час – в этом звуке, в этих картинках, в этих образах, текстах и историях, дышали чуть ровнее. Это была культурная реанимация для тех, кто находился в этом жутком реальном мире, где прямо сейчас и без паузы – кровь, война, боль, холод... Мой личный пример того, как культура и искусство дают нам ресурс в кризисные моменты, возможность переосмысления и переживания тяжелых ситуаций. С одной стороны, в этом был большой успех, а с другой, – провал этой экспозиции, потому что ее не посетили должным образом.

После выставки у меня осталось чувство недосказанности. У нас, конечно, замечательно получилось воссоздать в стенах маленького киевского музея огромный тбилисский мир Параджанова. Но этого было мало. Я не смогла реализовать то, что хотела, в первую очередь, из-за отсутствия средств. В этих размышлениях и родилась мысль о том, что надо бы попробовать сделать подобную выставку в Тбилиси – родном городе как для меня, так и для Параджанова. К слову, там до сих пор нет его музея. Но прежде чем это удалось, прошло почти два года.

Тбилиси: первое приближение

На несколько дней я отправилась в Грузию. Мне было интересно услышать, возможна ли такая выставка в галерейных пространствах Тбилиси. Оказавшись возле Национального музея истории «Карвасла» («Караван-сарай»), решила не терять времени и познакомиться с руководством. Пошла, что называется, наудачу. Так я повстречалась с куратором выставочной части Ликой Мамацашвили. Оказалось, что она знала Параджанова и стала рассказывать разные истории о нем.

Я показала Лике портфолио Музея сновидений, а также ролик-презентацию с киевской выставки (благо, мы сняли его на достойном уровне). Она посмотрела и сказала: «Боже, сколько работы вы проделали». Я впервые осознала, какое счастье говорить с профессионалом. Только он способен оценить масштабы трудозатрат в самых незаметных для обывателя вещах. Лика была действительно под впечатлением от увиденного, взяла меня за руку и привела в выставочный зал размером в триста метров (это в 5 раз больше, чем зал Музея сновидений). Когда прозвучало «Пожалуйста, делайте тут выставку, давайте наметим дату», я не сразу поняла, что произошло.

Поддержка коммерческого сектора: компромисс или принципиальность

Вскоре я познакомилась с Машей Ширшовой – она эмигрировала в Грузию более 10 лет назад, уже даже знала язык и была заинтересована в культурных инициативах. Маша присоединилась ко мне в качестве менеджера проекта. При этом мы обсудили работу на результат – о фиксированном гонораре договариваться не могли, поскольку у меня не было никаких финансовых гарантий.

Мы вместе стали обращаться в различные компании. Интерес был огромный, но, когда речь заходила о партнерских проявлениях в рамках мероприятия, возникали проблемы. Яркий пример – требование крупной сети техники вписать в эстетику мероприятия промоутеров в брендированной одежде. Я не была готова к подобным компромиссам ради финансирования – моральная гигиена идеи была важнее. Поэтому денег и другой поддержки от коммерческого сектора мы так и не получили.

Почему дистанционно вести проект сложно

Параллельно я вела переговоры с местной пиар-компанией, которая должна была бы взять на себя менеджмент и пиар проекта под моим четким дистанционным руководством из Киева. У меня уходила масса времени на переговоры, е-мейлы, созвоны, постановку задач и объяснения каждому всего от и до. В конце концов, я поняла, что вариантов нет – никто ничего удаленно делать не будет. И мне пришлось на полгода переехать в Грузию. По приезде я полностью взяла проект в свои руки – опять-таки при поддержке друзей и близких.

Важность персональной кураторской коммуникации

На тот момент я уже познакомилась с художниками. Мне повезло, что, заручившись поддержкой Лики из национального музея, я сразу вышла на уровень серьезных авторов: она мне просто сказала, с кем точно стоило бы поговорить. И вот, уже общаясь с этими людьми, я понимала, что сила моего неизвестного для Грузии проекта в понятном для нее идейном контексте. Услышав меня и, безусловно, имя Параджанова, все авторы захотели участвовать.

И здесь, как никогда, была важна коммуникационная составляющая – то, как мы с ними знакомились, как встречались, о чем говорили и какие смыслы рождались во всех этих диалогах. Все художники абсолютно разные. У всех разные амбиции. У каждого какие-то свои приоритеты. Нужно было создать пространство, в котором этим людям захочется высказаться. Но все разговоры имели отложенный характер, потому что до самой выставки было больше года.

Я понимала, что на первых порах ни один из этих художников специально для меня и моего проекта нового ничего не создаст. А даже если пообещает, что создаст, гарантии нет. Обезопасить я себя могла только тем, что предложила выбрать работы для выставки из уже существующих. Но, забегая вперед, скажу, что некоторые художники создали и новые работы!

Особенности диалога с государственными инстанциями

После полного фиаско в сотрудничестве с коммерческим сектором у меня были большие надежды на то, что удастся заручиться финансовой поддержкой государства. Оказалось, что в стране уже вовсю действовала новая культурная политика. Электронное правительство помогло быстро и эффективно реализовать реформы, благодаря чему появилась возможность легкого и прозрачного обращения в Министерство культуры и охраны памятников Грузии. Нужно было просто прийти в инстанцию, заполнить заявку на финансирование проекта, отправить ее по электронной почте и в течение месяца ждать гарантированный ответ. Ни о чем подобном в Киеве тогда не могло быть и речи – царил полный информационный вакуум относительно грантов, нужны были связи и знакомства.

После рассмотрения заявки меня пригласили в департамент международных проектов. Во время интервью меня подробно расспрашивали о проекте. Стоит ли говорить, что качественная презентация идеи – залог успешных переговоров. Важно доносить идею не так, как тебе интересно самому о ней говорить, а так, как собеседнику интересно об этой идее слышать. Потому что иногда кураторские смыслы не вписываются в смыслы чиновников. И нужно найти точки пересечения. В моем случае это были преимущественно репутационные вещи – имя Параджанова, заявленные известные художники-участники, а также готовность национального музея предоставить пространство. Диалог сложился, и я получила потенциальное согласие поддержать проект.

Если стороны не могут договориться

Тут же выяснилось, что есть возможность обратиться и в Центр культурных мероприятий Тбилисской мэрии. Заявку мне помогла заполнить моя подруга Элисо Рехвиашвили, у которой есть огромный опыт в этом деле. В результате от мэрии я тоже получила одобрение проекта.

Но тут возник критический момент: у меня было две аппликации, но деньги – одного государства. И нельзя взять бюджет, например, на материалы и там, и там. Но! Я не знала, как правильно разделить статьи расходов, и какая из инстанций что на себя может взять. Сроки уже совсем поджимали, но министерство культуры ждало, пока бюджет подтвердит мэрия, а мэрия ждала подтверждения от министерства. И это могло длиться вечность. Мне ничего не оставалось, как организовать звонок между двумя департаментами – только так они смогли договориться.

Еще одна любопытная и чисто грузинская вещь: всюду в Тбилиси меня представляли украинским куратором. Я будто бы приехала к себе на родину, но при этом была гостьей. А это дорогого стоит, ведь в Грузии для гостя готовы в лепешку разбиться. Местами это очень подчеркивалось и сильно помогло проекту.

Два слова о самом бюджете

Мы с Машей поехали в строительные магазины, примерно прикинули, что может быть нужно, и сориентировались в местных ценах. Также нужно было учесть непредвиденные расходы. При этом в бюджете возможны подвижки в пределах всего лишь 10%. Поэтому рассчитать нужно было все очень тщательно.

Естественно, деньги наперед никому не дают. Все гонорары и контрактные оплаты были осуществлены постфактум. Единственная предоплата, которую мы получили, позволила закупить материалы, необходимые для организации экспозиции. Это, с одной стороны, давало колоссальную свободу, просто, потому что есть возможность закупки, а с другой, – вносило существенные ограничения в управление бюджетом. На каждый гвоздик должен был быть договор с местом покупки, утвержденный счет, акт выполненных работ и еще куча бумаг.

Бухгалтерией проекта занималась моя подруга детства Катя Бенидзе, и благодаря ее профессионализму мы сдали безупречный отчет. Нас запомнили с очень хорошей стороны, потому что мы никого не подвели, а в уровне подготовки и организации мероприятия превзошли ожидания и представителей министерства, и мэрии, и тех менеджеров, которые поручились за проект.

Монтаж

На монтаж выставки было 5 дней. Как раз за столько же дней до открытия я финально собрала все экспонаты. Они были настолько разными и их было так много… Часть из них – работы современных авторов, а также предметы из музейного фонда – антиквариат (это был еще один подарок Лики – полный карт-бланш на отбор экспонатов из архивов).

Главная кураторская задача заключалась в том, чтобы теперь все это связалось в единое целое. Это композиция, это дух, который нужно было воссоздать из всех этих предметов. Поэтому я и назвала это выставкой-коллажом – из кусочков, из маленьких деталей, из работ грузинских и украинских авторов, из видео- и аудиоарта должна была родиться целостная картина. Одним из оформителей выставки стал Гуга Котетишвили. С украинской стороны – художницы, которые работали над киевской выставкой.

Предварительный монтаж начался прямо у меня дома. И это – отдельная история о превращении дома в коммуну, где днем и ночью происходила бурная деятельность огромного количества людей. Писали тексты, монтировали видео, создавали экспонаты, без умолку стучала швейная машинка.

Большим плюсом стала полная свобода в работе над выставочным пространством. Мы могли красить стены, забивать в них гвозди, клеить и рисовать. Разумеется, в бюджете у меня были заложены материалы на восстановление зала после выставки.

Почему невозможно остановиться

Перед открытием была проведена масштабная рекламная кампания, мы по максимуму использовали ресурс пресс-службы министерства.

Пришло по меньшей мере полторы тысячи человек – люди выстраивались в очередь на улице. А экспозиция, несмотря на все разнообразие представленных работ, производила впечатление какого-то сказочного действа – она не была статична. Здесь, например, у древа желания можно было загадать мечту или же выловить в волшебном фонтане одну из цитат Параджанова, которая, кто знает, может оказаться пророческой.

И когда я видела, сколько людей пришло, их восторженные эмоции и тонкие состояния, понимала, что это огромный стимул продолжать проект. 

Главный вывод, который я сделала, в том, что для подобных проектов необходима профессиональная команда – не просто добрые люди, а представители сектора культуры – от менеджеров и бухгалтера до монтажеров и электриков. Это должны быть те, кто хорошо понимают свои задачи, знают особенности и специфику сектора. Иначе, повторюсь, самая гениальная идея рискует превратиться в ничто. 

Фото: София Чайковская

Читайте также: 

5 ПРАВИЛ, КАК ВДОХНОВИТЬ ЛЮДЕЙ СВОЕЙ ИДЕЕЙ 

ПРИСОЕДИНЯЙТЕСЬ К АССОЦИАЦИИ МЕНЕДЖЕРОВ КУЛЬТУРЫ